Интервью с Ольгой Трухачевой, внучкой Анастасии Цветаевой

В Соколе идет работа над созданием единственного в России и второго в мире музея, посвященного Анастасии Ивановне. В 1947–1949 годах она жила в Соколе, в районе Печаткино, у своего сына Андрея Трухачёва, который руководил строительством одного из цехов Сухонского целлюлозно-бумажного комбината.

В 2017 году квартира, где жила Анастасия Цветаева, получила статус объекта культурного наследия регионального значения, и в Цветаевском доме, который стал филиалом Кирилло-Белозерского музея-заповедника, разместится новый музей.

Ольга Трухачева живет в США, но каждый год приезжает в Россию, чтобы проведать цветаевские места. Этим летом она вновь посетила Вологду, причем не с пустыми руками – привезла новые экспонаты для будущего музея.

Ольга Андреевна поделилась своими воспоминаниями о бабушке Асе и рассказала о том, какие семейные ценности она передала музейщикам.

Россия, Печаткино, ДОМ

Как и для всех, для меня это был трудный год. Живя в Америке, я часто приезжаю на родину в Россию – встретиться с семьей, побывать в музеях, связанных с Цветаевыми. Лист из анкеты арестованного в Вологде Но в этот раз из-за ситуации с коронавирусом я не была здесь полтора года, поэтому нынешний приезд для меня особенно желанный и радостный. Я привезла в Вологду вещи, которые станут экспонатами Цветаевского дома.

В 2019 году, к юбилею бабушки, я уже дарила будущему музею документы, доказывающие, что мой отец Андрей Борисович Трухачев здесь работал – был начальником стройплощадки в Печаткино. Бабушка жила здесь почти два года, даже временное удостоверение личности заново получала в Печаткино, потому что все ее документы украли на рынке.

Я передала также переписку, фотографии, открытки тети Али – Ариадны Сергеевны Эфрон, дочери Марины Цветаевой, и некоторые личные вещи, например, бабушкину шаль, папины чертежи.

Всё это очень важно для нашего ДОМА – в переписке с вологжанами даже само слово ДОМ я всегда пишу большими буквами. В этот визит мы с мужем приготовили для музея в Печаткино несколько коробок – сразу всё даже привезти не смогли, хотя приехали в Вологду с большим, практически неподъемным чемоданом. Мы передали под опись Михаилу Николаевичу Шаромазову, директору Кирилло-Белозерского музея-заповедника, 59 экспонатов.

Особое место среди них занимают книги. Это издания 30-40 годов прошлого века, на каждом из них – сделанная бабушкой дарственная надпись кому-то из членов семьи: дорогому сыну Андрею, дорогой дочке Нине (так она называла мою маму). Среди них есть три книжки на немецком языке, подаренные папе, есть и папины справочники по строительству.

После освобождения в 1942 году его не отправили на фронт: поскольку он хорошо знал немецкий язык, под его началом работали пленные немцы, которые строили заводские цеха и жилые дома в поселке им. Свердлова (сегодня – район Печаткино). С 1942 года папа работал в Архангельске, в военстрое, в 1943-м приезжал в Печаткино, а в 1945-м уже переехал сюда с семьей, здесь им дали квартиру.

Также я передала фотографии семьи моей мамы, сделанные в 60-х годах в Великоустюгском районе, где жила моя бабушка Шура, мой дядя, мамин брат и его семья; рушник, который вышивала моя бабушка с маминой стороны. Привезла я газеты с публикациями, где есть воспоминания о первых Цветаевских музеях, и современные книги, которые бабушка подписывала уже мне и моим детям. В следующий раз, скорее всего, привезем что-то еще – уже подготовлены к передаче другие предметы. Много у нас и неразобранных документов, в которых, я думаю, найдется что-то связанное с Вологдой.

Меня часто спрашивают, не жалко ли отдавать семейные реликвии в музей? Нет, напротив, мне радостно сознавать, что история моей семьи сохранится в надежных руках. Перед передачей я каждую бумажку, каждую книгу, каждую вещь еще раз подержала в руках, вспомнила бабушку и родителей.

Несколько памятных вещей я оставила себе. Это, например, всегда находившаяся у бабушки на рояле статуэтка – стоящий на коленях Распутин, бабушкины палки (одну из них она сама выстругала из эстонской елки), коньки-норвежки, на которых она каталась уже в старости, когда прощалась с катком. Остались у меня мои личные книги, подаренные и подписанные бабушкой, наша с бабушкой переписка и переписка с тетей Алей.

В эту поездку мне очень хотелось посмотреть на дом, посмотреть, как продвигается создание музея. Впервые со мной приехали муж и внук, а старший сын Андрей бывал в Печаткино, в Соколе раньше.

Для меня это просто бабушка

Все по-разному воспринимали Анастасию Ивановну: кто-то признавал литературную ценность и ее книг, а кто-то считал, что она делает себе имя на имени сестры Марины. Но на самом деле бабушка и Марина абсолютно разные. У бабушки вышел только один сборник стихов, куда вошли произведения, написанные в лагере. Она говорила: «Ты его издашь – назови «Мой единственный», а то увидят на обложке имя Цветаева, подумают, что это Марина, а это я, Анастасия».

Воспоминания, которые потом вошли в ее книгу мемуаров, она начала записывать, когда мы все уже жили в Казахстане. Бабушка тогда стала рассказывать моей старшей сестре Рите историю своей семьи, а потом решила всё это записать. Я помню, что на гонорар от книги бабушка свозила нас с Ритой в Прибалтику и купила пианино, которое приехало ко мне в Павлодар из Москвы – потом я его передала в музей Марины Цветаевой в Болшево, в городе Королёве. Для читателей автор этих мемуаров – историческая личность, сестра великого поэта, а для меня – просто бабушка.

Впервые ее воспоминания были опубликованы в 1966 году в журнале «Новый мир»: публикация называлась «Из прошлого». Бабушка попросила оформить их отдельной книжкой в одном экземпляре специально для меня, и в редакции переплели под одной обложкой страницы из разных номеров. С этим «изданием» я не готова расстаться, оно мне очень дорого.

А когда мемуары первый раз издавались книгой, бабушка долго думала о названии. «Детство. Отрочество. Юность» уже использовал Толстой, есть «Детские годы Багрова-внука» у Аксакова… Я помню, как она бежит с палкой под мышкой (она на эту палку не опиралась практически) к нашим соседям, чтобы позвонить и обсудить название книги с редактором Маэль Исаевной Фейнберг. В итоге она дала телеграмму в издательство, что книга будет называться просто – «Воспоминания».

Первое их издание вышло в 1971 году. На нем она мне написала: «Дорогой внучке Олечке Трухачевой книга моих воспоминаний о старой, старой Москве, о людях, в ней живших. <…> Когда не будет меня – тогда вспомни добрым словом свою бабушку, учившую тебя русскому, музыке и английскому, учившую тебя упорству в работе и требовательности к себе. Не бросай никогда музыку, трудись у рояля, и если взгрустнется, что меня уже нет на свете, помни, что я продолжаю любить тебя, и сыграй мне вслед – я услышу. Храни тебя Бог. Твоя Бабушка Ася».

Потом начались переиздания, и с каждым разом книга становилась толще и толще. Последнее по времени переиздание, которое подготовил ее литературный секретарь Станислав Айдинян, превратилось в двухтомник и называлось «Без купюр». Туда уже вошло и всё то, что в советское время зачастую убиралось.А.И. Цветаева с внучкой Ритой и кошкой на балконе дома в Печаткино, предположительно 1948г. Из архива О. Трухачёвой

После ухода бабушки мы опубликовали ее переписку с Павлом Антокольским, «Историю одного путешествия», воспоминания о папе «Памятник сыну», издали сборник стихов «Мой единственный» и переиздали роман «Амор», мемуарные повести «Моя Сибирь», «Старость и молодость». Конечно, очень хочется издать собрание ее сочинений. Мы с папой обращались и в архивы – хотели отыскать бабушкины книги и рукописи, изъятые при аресте в 1937 году, но, к сожалению, ничего не нашлось.

Бабушка обижалась на нас с сестрой, что мы не говорили с ней о ее книгах. Она всегда интересовалась, читали ли мы их. Конечно же, я читала, некоторые страницы знаю практически наизусть, многое помню из рассказов бабушки – даже запомнила, какой был воздух, когда она об этом говорила. Но самым благодарным ее читателем была моя мама, Нина Андреевна Трухачева – она читала всё от корки до корки, потом приходила к бабушке, и они долго разговаривали.

Книгу «Воспоминаний», подписанную моей маме, я как раз передала в музей в Печаткино. А когда я прочитала книгу «Амор», мне было ясно, кто в ней кто: Ника – бабушка, Сережа – папа. Я прибежала тогда к ней и говорю: «Баб (так мы ее называли за мужской характер), почему ты так пишешь о таком времени, как будто это сказка?» Она мне ответила: «Если бы я написала всю правду, я сошла бы с ума».

Она работала над этим романом в лагере, но, получив его в Печаткино, поняла, что значительной части страниц не хватает – их «выкурили», использовав на самокрутки, те, кто вывозил роман из лагеря… Остались только «руины романа». 50 лет сохранившаяся часть рукописи пролежала в чемодане, а потом бабушка начала читать ее и всё восстановила – в итоге вышел роман «Амор».

Вообще, любовь к чтению мне во многом привила бабушка. Она следила за тем, что я читаю, иногда говорила, что я еще маленькая и ничего не понимаю, например, в «Мастере и Маргарите» Михаила Булгакова. Она мне его вычитала и выписала всё о коте Бегемоте – я потом помнила наизусть эти цитаты. Английский язык у меня тоже благодаря бабушке, и умение говорить от нее, и память…

Память о Цветаевых

Я хорошо запомнила, как бабушка Ася мне маленькой говорила: «Оля, вот увидишь, нашей семье будет посвящено много музеев».

Сегодня в России работает 9 музеев (в том числе один школьный), посвященных Цветаевым, – вот такая она оказалась провидица.

Есть среди них музеи Марины Ивановны, два музея посвящены обеим сестрам, Марине и Анастасии, и два – семье Цветаевых.

Эти музеи находятся в Москве, Елабуге, Феодосии, Александрове, в Болшево (г. Королев), в Тарусе, в селе Ново-Талицы Ивановской области, в Усень-Иваново. Десятым станет музей, создающийся сейчас в Соколе. Первым в мире музеем Анастасии Цветаевой стал музей в Северном Казахстане, в городе Павлодаре, а ДОМ в Печаткино станет первым ее музеем в России.

ДОМ будет действовать как культурный центр с мемориальной квартирой. Это в первую очередь история моей семьи, потому что здесь жили папа, мама, бабушка. Но здесь обязательно будут говорить и о Марине Ивановне, потому что сюда приезжала ее дочь Ариадна, привозила рукописи и вещи матери. Будут звучать и вологодские имена, например, Алексея Ганина, Варлама Шаламова. В 2015 году в Вологде подхватили традицию Цветаевских костров, и она обязательно будет продолжена.

Бабушкино воспитание

У меня самой девять внуков, и в этот раз я привезла с собой одного из них – Дениса. Если сравнивать меня и бабушку, у нас с ним немного другие отношения, но какие-то педагогические методы я, конечно, у нее позаимствовала. Вообще, бабушка мне многого не разрешала, очень строго меня воспитывала, но от ее строгости я пряталась за смех.

В некоторых вопросах она даже была деспотична, считала почему-то, что волю подростка надо ломать – в этом я с ней спорю. А учиться с бабушкой мне было легко, потому что у меня хорошая память, и она всегда говорила, что у меня есть педагогический дар. Наверно, поэтому я умею находить общий язык с детьми.

Мне надо было по 6 часов в день играть на пианино, потом она меня практиковала в английском: на русском ничего нельзя было сказать, а если забыла какое-то слово, то потом его нужно было, закрыв глаза, повторить десять раз, а если через два часа его забудешь – уже двадцать повторяешь.

Она спала со мной в комнате рядом на раскладушке, и ночью могла разбудить и спросить любое слово. Если я отвечала правильно, она меня ласково хвалила: «Молодец, мой золотоволосый, золотоглазый кот». Или бабушка могла разбудить меня ночью и посадить за инструмент. Маме с папой рано утром на работу, а Оля в темноте играет на пианино. Как только слышим папины шаги – обе бегом в кровати.

Денис – это единственный внук, который живет в России. На каникулы я забираю его к себе в Америку. С первого класса он пишет дневник о событиях на каникулах. Меня бабушка такого делать не заставляла, но было много другого. Она в чем-то была даже чересчур строгой, а со мной, ленивой от природы, наверно, так и надо было.

Любимой внучкой у нее была сестра Рита, и я в детстве даже обижалась на это. Но когда я, уже взрослая, прочитала письма бабушки, я остро почувствовала, как ей было плохо в годы репрессий: она не знала, увидит ли сына, и думала, что ни внуков, ни правнуков у нее уже не будет. А получилось, что из всех Цветаевых выжила только она, поэтому бабушка говорила: «Я живу за всю семью». Когда Рита родилась, для бабушки это была огромная радость, и у моей сестры есть мечта – приехать в Печаткино.

Когда я впервые прислала ей фотографию дома, еще жилого, Рита сказала, что поняла: именно этот дом ей часто снится. Помнить она его не помнила – была тогда очень маленькой, в двухлетнем возрасте ее уже увезли из Сокола. Но здесь ее крестил священник из Кадникова Андрей Николаевич Шергин, а крестной была дочь Марины Ариадна.

Мы всегда жили очень просто, как обычные люди, бабушка никогда нам не позволяла кичиться фамилией Цветаевых. Однажды, когда мне было 9 лет, мы шли с бабушкой по Москве, и вдруг на Тверской какой-то бородатый мужчина падает перед бабушкой на колени и начинает целовать ее узловатые руки, восхищаясь, что она Цветаева. Что делает бабушка? Она тут же бухается рядом с ним на колени, а я стою и с недоумением смотрю на них обоих. И тут бабушка говорит: «Вместо того, чтобы мне руки целовать, лучше бы мне картошку до дома помогли донести». После чего встает, берет меня за руку, и мы уходим.

У меня педагогическое образование, и я стараюсь устраивать своим внукам такие же праздники, какие бабушка делала для меня. Так, например, у нас в семье есть традиция: Новый год мы с мужем обязательно встречаем с внуками. Дети отмечают в своих компаниях, а внуки – с нами всю новогоднюю ночь и весь следующий день. Еще мы любим вместе встречать Пасху. Дети за границей плохо говорят по-русски, я учу их языку, и в этом году у меня четверо внуков научились читать на русском. Я часто рассказываю о себе, о своем детстве, как и бабушка.

На 16-летие она подарила мне свой дневник, который она вела с моего рождения до трех лет. Писала его ночами, и эта голубая тетрадка – один из самых дорогих подарков в моей жизни. Я очень переживала, что с переездом потеряла его, а в позапрошлом году, разбирая архив, нашла и увезла с собой в Америку.

Читаю теперь его внукам перед сном. Они меня уже просят: «Бабушка, прочитай про себя, бабушка, а теперь расскажи о себе». Эту традицию я тоже позаимствовала от своей бабушки Аси – у нее на любой случай был рассказ из жизни. Теперь я удивляю своих внуков историями о себе и о ней.

Источник: Сетевое издание «Культура в Вологодской области»

.